Оксфорд и Кембридж. Непреходящая история  - Петер Загер

С тех пор многие поколения студентов усиленно культивируют странность пресловутого дона, который, даже поднимая бокал за здоровье королевы – To our dear old Queen! – умудрился провозгласить – To our queer old dean! («За нашего старого гомика-декана!»).

В оксфордском фольклоре Спунер персонифицирует клишированный образ глупого профессора: «Приходите сегодня к ужину, чтобы познакомиться с нашим новым преподавателем Кэссоном». – «Но ведь я и есть Кэссон». – «Не важно. Все равно приходите».

Джон Рональд Руэл Толкиен (1892 –1973)

Профессор англосаксонской литературы и языка, родившийся в Африке, в 1911 году пришел учиться в Оксфорд и оставался там с небольшими перерывами всю жизнь.

В Оксфорде Толли, как звали его друзья, придумал языки эльфов синдарин и квенья и весь фантастический мир Средиземья. «Хоббит» (1937) и «Властелин колец» (1954) стали культовыми книгами 1960-х годов, питающими литературу последующих лет вплоть до «Гарри Поттера». В основе мифического мира Толкиена лежит противоборство могущественных мировых начал. «Гэндальфа в президенты!», «Фродо жив!» – возвещали значки и футболки поколения хиппи.

Дж. Р. Р. Толкиен был подлинным магом языка, а его Средиземье – альтернативным миром, придуманным человеком, который ненавидел любые механизмы сложнее прялки. Общий тираж книг Толкиена давно превзошел сто миллионов экземпляров; комиксы, фильмы, настольные и компьютерные игры по их сюжетам продаются по всему миру.

Иногда возле его надгробного памятника в Волверкоте, где выбиты имена Берена и Лютиэн (героев эпоса «Сильмариллион», увидевшего свет после смерти писателя), можно видеть фанатов в зеленых хоббитовских штанах. Благодаря кинотрилогии 2001 года с Иеном Маккеленом в роли Гэндальфа «Властелин колец» превратился в мировой блокбастер.

Хью Тревор-Роупер, лорд Дакр (1914 –2003)

В 1957–1980 годах профессор королевской кафедры истории Нового времени; в 1980–1987 годах – ректор Питерхаус-колледжа в Кембридже.

Имел несчастье дважды в жизни жестоко разочароваться: в первый раз – в двойном агенте Киме Филби, с которым во время войны работал в Секретной службе, во второй – в дневниках Гитлера, которые он в 1983 году объявил подлинными и которые все-таки оказались фальсификацией.

Вместе с коллегой-историком Аланом Баллоком Тревор-Роупер получил известность как автор книги «Последние дни Гитлера» (1947).

Но главной областью его интересов всегда оставалась история культуры раннего Нового времени. В книгах об Эразме Роттердамском, Томасе Море и архиепископе Лауде проявились неоспоримые достоинства Тревора-Роупера: исследовательская добросовестность и элегантность стиля.

Райская улица, Божественная дорога, Аристотелева тропа, Тропа логики, Музыкальный луг – город печется о genius loci даже в мелочах, вплоть до названий лужаек и улиц. Правда, мы начнем нашу экскурсию с места несколько более прозаического, самого шумного в городе: с башни Карфакс. Здесь сходятся четыре улицы – quadrifurcus, как сказали бы древние римляне. Но если повторять это слово достаточно долго, произнося его на английский лад, рано или поздно получится Карфакс.

Уже в Средние века этот перекресток был центром Оксфорда. Со всех сторон света и ото всех городских ворот сбредались сюда пастухи, ремесленники, монахи, торговки, чосеровские школяры и прочий люд: кто пешком, кто на лошади, кто с телегой, кто с повозкой. Движение было столь оживленным, что в 1789 году пришлось убрать с площади барочный фонтан, а уже при следующем расширении снести церковь Св. Мартина. Осталась лишь колокольня – башня Карфакс, а на ней так называемые Quarter boys (четвертные мальчики) – две фигуры в одеждах римских легионеров, отбивающие своими секирами каждый час.

Напротив церкви когда-то располагалась таверна «Свиндлсток». А там, где сегодня расположился операционный зал банка Abbey National, некогда произошло самое кровавое в истории города столкновение между студентами и горожанами в день Св. Схоластики в 1355 году.

Карфакс и поныне связывает town и gown: деловой квартал к западу от улицы Сент-Олдейт с Корнмаркет-стрит и ее колледжами к востоку. Сент-Олдейт ведет от Карфакса вниз, к реке. В черте города Темзу именуют Isis (Исида, сокращение от латинского Thamesis); покинув его, она вновь становится Темзой. «Все страньше и страньше», – как говаривала Алиса. На двери туалета в одном из оксфордских кафе я как-то прочел: Necessarium[67]. Чего только не встретишь в Стране чудес!

В том месте, где ныне через Темзу переброшен мост Фолли-бридж (1825), предположительно и находился когда-то Бычий брод, давший название городу. Быки и волны красуются на городском гербе, с особой пышностью изображенном на лестнице Таун-холла (1893–1897), викторианские интерьеры которого отражают самодовольство бюргерской эпохи. Уже несколько десятилетий Лейбористская партия имеет в ратуше большинство, и каждую вторую среду месяца в самом красивом зале, приглашая гостей к чаю с последующими танцами, небольшой оркестр играет фокстрот для почтенной публики. В расположенном по соседству Оксфордском музее многие помещения воссоздают исторический облик типичных интерьеров town и gown: комнату ремесленника, бюргерский салон, студенческую каморку 1770-х годов. В его экспонатах и документах история города представлена живо, хотя, пожалуй, несколько старомодно, но все же гораздо адекватнее, чем в новомодном Оксфорд-Стори[68] на Брод-стрит, где посетителей, привязав ремнями к креслам, отправляют в путешествие че рез столетия в сопровождении всевозможных шумов, запахов и историй в духе Диснейленда.

С тех пор как Клифф Ричард сдобрил воскресную службу в церкви Св. Олдейта рок-н-роллом, церковь напротив Крайст-Черч-колледжа прославилась неканоническим возглашением Благой вести. Своеобразно понимает собственный статус и Музей современного искусства, расположенный через несколько домов по Пемброк-стрит. Для английских любителей современного искусства нет более притягательного адреса, чем упомянутый выше: несмотря на то что музей не имеет собственной коллекции, он обладает репутацией авторитетного международного форума современного искусства, от классического модерна до будущих средств массовой информации. Ведь что ни возьми – западный авангард, восточноевропейское или даже совсем не европейское искусство, – первая в мире серьезная выставка по каждому из этих направлений состоялась именно здесь.